5 апреля 2004 г. - 26 апреля 2004 г. Выставка "Искусство народа Книги" (иудаизм в искусстве)
История искусства «народа Книги», как назвал евреев Магомет, неразрывно связана с историей этого народа и иудаизмом.
Отношение иудеев к изобразительному искусству складывалось под влиянием Второй заповеди Торы:
"Не делай себе никакого изображения, ни того, что на небе вверху, ни того, что на земле внизу, ни того, что в воде ниже земли. Не поклоняйся им и не служи
им..." (Исход, 20:4-5).
Задача художника ограничивалась украшением ритуальных предметов и интерьеров синагог.
В Торе прославляется художник, украсивший скинию - переносной храм в пустыне. Всевышний преисполнил его дарами Божественного духа: мудростью, знанием и разумом во всех ремеслах.
Художники Египта, где вынуждены были несколько веков прожить евреи, тоже украшали храмы. Но было между ними одно принципиальное отличие: иудейские художники не
пытались изобразить Бога Израиля.
Есть в еврейской истории один потрясающий пример взаимоотношения изображения и религии. В пустыне Моисей получил заповедь сделать медного змея, водрузить его на древко и нести впереди колен Израиля. Змей имел чисто утилитарное назначение - он должен был каким-то неведомым образом спасать израильтян от укусов гадюк. Когда исход из Египта окончился, это замечательное изображение сохранили. Поместили его в Храме. Спустя века иудейский царь Хизкия обнаружил, что
народ ходит поклоняться змею, и приказал уничтожить вещь, сделанную самым великим человеком в еврейской истории по прямому повелению свыше. И все же тот
факт, что народ начал этой вещи поклоняться, оказался достаточным, чтобы от нее избавиться.
В Талмуде сказано:"Идолопоклонство - источник всех бед". Иудаизм чувствует исходящую от идолопоклонства опасность и запрещает художникам изображать высшие силы.
Археологические данные свидетельствуют, что в Стране Израиля до III века новой эры иудеи не делали никаких изображений животных и птиц, и уж тем более людей.
Таких изображений нет в домах, нет и на могилах. Существуют только чисто декоративные украшения: орнаменты из переплетения листьев, цветов и плодов.
Культуры народов стран, где со времен диаспоры жили евреи, неизбежно влияли на творчество иудейских художников.
Примерно в III веке римская вера начала сдавать позиции: никто уже не верил в нарисованных и изваянных богов. И иудейские мудрецы несколько ослабили запреты. Отныне дается разрешение изображать фигуры на мозаичных полах и на фресках синагог, ставших главными центрами иудейской религиозной жизни после разрушения Второго Храма.
Эта свобода религиозного по сути искусства снова исчезает в V-VI веках, когда христианство начинает использовать художественные средства для распространения своего вероучения. Христиане почитали иконы и скульптурные изображения Христа и святых. Иудаизм, стремясь отмежеваться от христианских обычаев, вновь налагает запреты на изображения, правда, не столь жесткие, как в греко-римскую эпоху. В средневековых синагогах фигуры заменены схематичными изображениями Иерусалима, Храма, скрижалей завета и декоративными орнаментами. В некоторых действующих синагогах в это время иудеи начали уничтожать изображения людей на мозаиках.
Зато в рукописях наблюдается удивительное разнообразие способов иллюстрирования священных текстов. Помимо диковинных зверей и птиц начинают появляться и своеобразные изображения людей. Стараясь не преступить запрет на изображение человека, в XIII-XIV веках в Германии художники рисуют людей, с птичьими или звериными головами. Так, в Птичьей агаде 1300 года (Музей Израиля) каждый персонаж представляет собой диковинный гибрид человека и птицы, при этом птичья голова
неизменно увенчана островерхой шапкой, которую в то время евреи Германии должны были носить в качестве отличительного знака.
В средние века начинается расцвет еврейского декоративно-прикладного искусства в странах ислама. Профессии чеканщиков, ювелиров, резчиков по дереву и ткачей стали потомственными. До недавнего времени на восточных базарах сохранялись еврейские ряды, где можно было купить ханукальный подсвечник или ковер с
иудейской символикой.
Поражает изысканная и гармоничная резьба каменных надгробий (мацевот) на старых еврейских кладбищах в Восточной и Центральной Европе. Причудливые изображения зверей и птиц, растений и цветов завораживают сочетанием декоративности и выразительной образности.
Первые надгробные еврейские стелы появились в Северной Италии - в Падуе и Венеции, оттуда распространились по всей Европе. На них выбиты семейные эмблемы, которые с первой половины XVI века выбирали себе состоятельные иудеи. Это, как правило, животное или растение, чье название этимологически или
фонетически связано с именем владельца. Городские власти эпохи позднего Ренессанса выдавали разрешение на приобретение эмблемы ремесленникам и мещанам,
иудеям и христианам, которые помещали эти эмблемы на фасадах своих домов и на вывесках. Так, семейство Каценельбоген предпочло для гербового рисунка кота (кацен по-немецки кошка), семья Цви Гирш - оленя, Дов Бер - медведя, а человек по фамилии Элефанте выбрал слона. Эта традиция просуществовала три столетия, а эмблемы стали украшать и надгробия умерших членов семьи.
В начале XVIII века на надгробиях появляются изображения, уже никак не связанные с именами: лев с единорогом, птица, утаскивающая зверька, три
зайца, медведи, несущие виноградную лозу. Это уже не просто украшения или фамильные знаки, а язык символов.
В своде еврейских законов Шулхан Арух допустимыми признаны плоские (не скульптурные) изображения человека, при условии, что некоторые части его тела деформированы или вообще отсутствуют. В соответствии с этими правилами фигуры людей на еврейских фресках частично драпируются или заслоняются листвой, облаками, камнями. В произведениях анонимных художников того времени часто встречаются образы, свойственные специфически иудейскому художественному мышлению. Например, изображая визит ангелов к Аврааму, художник рисует три пустых стула, придвинутых к накрытому столу, а обвивающая дома сказочная рыба Левиафан символизирует мессианские времена и возрождение Иерусалима. В росписи синагоги в Черновцах на сюжет из книги Ионы, где рыба заглатывает Иону,
художник показал лишь торчащие из пасти чудища ноги в белых чулках и черных ботинках, типичных для хасидского костюма XIX века.
Яркий, образный и наивный язык еврейского народного искусства стал в начале XX века основой для искусства профессионального.
Большинство памятников традиционного еврейского искусства были уничтожены во время Второй мировой войны, и сегодня по крупицам восстанавливаются изобразительные фрагменты иудейской цивилизации.
Иудаизм никогда не относился к изобразительному искусству пренебрежительно или равнодушно. Иудаизм слишком хорошо осведомлен о силе художественного образа, о его воздействии на зрителя, а также о невозможности влиять на творчество художника, который способен донести до нас такие глубины своей души, о которых и он часто
не подозревает. Сам факт многовекового существования иудейского пластического искусства доказывает поощрительное отношение иудаизма к художественному творчеству.
Экспозиция данной выставки выстроена так, что, раскрывая богатства фондов РГБИ, позволяет ознакомиться с многообразием областей искусства, в которых издревле преуспели иудейские художники. Прежде всего это архитектура, прикладное и ювелирное искусство. Несомненно, украшением экспозиции стали работы Авраама Борщевского – каллиграфа и дизайнера современной иудаики, лицензированного переписчика сакральных текстов, одного из самых ярких представителей иерусалимской школы мастеров работы на пергамене. На выставке представлены прекрасные образцы рукописных сакральных текстов иудаизма вместе с художественно-каллиграфическими произведениями на пергамене, среди которых особое место занимают полностью иллюстрированные манускрипты с использованием
старинных техник золочения и ажурного вырезания на пергамене. Все эти работы любезно предоставлены для экспонирования в РГБИ крупнейшей московской частной антикварной галереей «Богема».
Ритуальный предмет, даже если им редко пользуются, всегда остается неотъемлемой частью национального образа жизни. Интерес к эстетике ритуальных предметов свидетельствует об осознании народом своей художественной самобытности. Поэтому мы особенно благодарны сотрудникам нашей библиотеки Аванесовой Н.М., Бальцеру А.Г., Колгановой А.А. и Майзенбергу С.И., обогатившим экспозицию предметами из личных собраний.
